Высоцкий. Жизнь и песни

Куплет “Я вторично умру…” (Ф1) – очевидный вариант куплета 1, “Я умру, говорят…”.

Теперь возьмем фрагмент с повторной попыткой отворить ворота (“И апостол [Седовласый] старик…”). Если хронология записей “Райских яблок” действительно начинается с Ф1 и Ф2, то картина такая.
( Read more... )

Известны девять фонограмм и шесть листов рукописей “Яблок” [48]. Текст на разных фонограммах неодинаков, причем иногда различия значи¬тельные. Поэтому выбор варианта для анализа надо обосновывать. А для этого – проанализировать сами источники, чем мы и займемся.
( Read more... )

В литературе о “Яблоках” особняком стоят две статьи. В статье А.Бед¬нарчик, посвященной сравнению с оригиналом перевода РЯ на польский [29*], кроме самого разбора перевода, автор приводит свое понимание “Яблок”, отдельных его мотивов и образов.

Многое у А.Беднарчик противоречит тексту Высоцкого. Связано это прежде всего с социальным уклоном толкования сюжета: для польского автора рай в “Яблоках” – это советский лагерь, ГУЛАГ. Видать, “братские” Советы так сидят в печенках людям стран бывшего соцлагеря, что тема выходит для них на первый план даже там, где на самом деле она лишь мелькает на обочине.


Беднарчик настолько увлечена своей идеей, что не замечает образы, которые с нею не сочетаются. Но в ее статье есть не только это, в ней отмечены и разобраны несколько деталей текста, которых не касался никто из писавших о “Райских яблоках”. По статье очень заметен интерес автора к тексту Высоцкого, к его особенностям, чего нет у других исследователей. Она вслушивается в текст и очень успешно.

А.Беднарчик довольно подробно останавливается на превращении кляч в коней. Она не объясняет, почему так происходит и что означает это превращение, но впервые описывает интересное движение смысла во втором куплете:


Тоже, по-видимому, впервые в этой статье отмечена смена мотивировки добычи яблок. Герой Высоцкого, “желающий “покушать яблок”, трижды выражает сожаление по поводу того, что яблоки сторожат (Жаль, сады сторожат..., Но сады сторожат...), и только в последних строфах и строках говорит о яблоках для других...” [32*].

Третий важный смысловой нюанс – и снова впервые: автор статьи отмечает странное для рая положение его хозяина Бога:


Вспомнив другой текст Высоцкого сходной образности и восклицание его персонажа “Пущай меня вторично распинают”, А.Беднарчик толкует этот образ как то самое повторное распятие, и это, конечно, неудовлетворительное объяснение (ведь распинали-то на земле, а тут какой-никакой, но рай, иной мир). Однако сам парадокс – распятый Бог в раю – она единственная назвала.

Четвертое впервые: в первый раз в литературе о “Яблоках” отмечено, что герой возвращается в тот же самый, такой неласковый мир, от жестокости которого он бежал в начале сюжета:


Еще – и снова впервые – польская исследовательница указала исторические корни фразы “убиенных ... балуют раем”, на странность которой, а следовательно, и на необходимость ее объяснить до А.Беднарчик никто не обратил внимания. Процитировав этот фрагмент, она поясняет:


Автор статьи считает, что такова первая, земная смерть героя от ножа:


В другом месте статьи, сравнивая польский перевод фрагмента, где вместо смерти от ножа смерть от отравления, она замечает:


Однако сравнение образа из текста Высоцкого с его истоком (смерть от ножа как метафора героической гибели в бою) выявляет не их сходство, как полагает автор статьи, а различие. Ведь герой ВВ погибает не просто от ножа, а от ножа в спину. А воин-герой встречает смерть лицом к лицу, но никак не спиной. Разумеется, речь идет о метафоре, а не о реальности; смерть в реальном бою может настигнуть отовсюду:


Интересно, хотя, на мой взгляд, спорно толкование Беднарчик перемены в положении этапа – с колен на корточки (и об этом она написала первой):

“Огромный этап ждет у ворот, молчит и только пересаживается с коленей на корточки. Это очередное перевоплощение, наблюдаемое в стихотворении, – молящаяся, упавшая на колени у входа в рай толпа душ превращается в этап, в толпу лагерников, которые, сидя на корточках, ждут у входа в лагерь, в закрытую зону” [39*].

Я вижу здесь два противоречия тексту “Яблок”. Персонажи этапа не могут быть сперва молящимися душами, лишь затем превратившимися в этап, потому что герой “Яблок” еще до упоминания колен и корточек называет их этапом (“И огромный этап ... на коленях сидел”). А во-вторых, люди, пересевшие с колен на корточки, названы в тексте измученными (“И измученный люд не издал не единого стона”), что говорит о длительном ожидании, которое не сочетается с идеей длительного молебна.

Но несмотря на многие спорные моменты, статья А.Беднарчик ценна для науки о Высоцком и названными выше отдельными наблюдениями, и еще больше подходом: автор исследует текст. С первых строк в статье чувствуется внимание к тексту Высоцкого, к его деталям, что так не похоже на общий, да к тому же беглый и не очень заинтересованный взгляд, который демонстрируют большинство пишущих о “Яблоках”.
_______

[29*] Беднарчик А., Семантика поэтических образов и прагматика перевода (на материале польского варианта “Райских яблок” В. Высоцкого) // Respectus philologicus, 2002, 2(7). В сети: http://filologija.vukhf.lt/2-7/bednarchik.htm. (Здесь эта работа цитируется по электронной публикации. Далее в тексте при ссылках на неё: Беднарчик А.)
[30*] Там же.
[31*] Там же.
[32*] Там же.
[33*] Там же.
[34*] Там же.
[35] Позднее о том же – вслед за А.Беднарчик или независимо от нее – пишут Л.Кипнес и Н.Трофимова:
“В поэзии В.С. Высоцкого присутствуют как культурно-исторические символы, так и индивидуальные. Так, культурно-историческим является символ души. В произведениях «Песня летчика», «Райские яблоки» этот символ несет в себе идеи христианства. Отдать богу душу – это символ «положительной» смерти, скитания и мучения души – «отрицательной». «Судьба» души зависит от смерти человека. Умереть от руки врага, в борьбе – это благородная смерть, которая дает душе погибшего вечное счастье. В стихотворении «Райские яблоки» герой мечтает именно о такой смерти: «Я когда-то умру – мы когда-то всегда умираем, – // Как бы так угадать, чтоб не сам – чтоб в спину ножом»” (Кипнес Л., Трофимова Н. О символе в творчестве В.С. Высоцкого // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2008. № 1 (37). С. 177).
Правда, в статье говорится только о мечте героя и непонятно, считают авторы, что она сбылась, или нет, – такою ли смертью, о какой мечтал, он погиб в начале текста.
[36*] Беднарчик А.
[37*] Там же.
[38*] Там же.
[39*] Там же.

Теперь о некоторых общих моментах.


Мотивы несвободы и освобождения естественно предполагают наличие преграды (например, флажки в – “Охоте”, края глубокой колеи – в “Колее”). В сюжете “Райских яблок” преград нет. На это дважды прямо указано в рукописях (“ни оград, ни заборов” и “нет оград” [оба – Р1-2об]; обозначение источников – см. ссылку 49 в начале главы 3). Правда, в песенных вариантах эти фрагменты отсутствуют, но они для воплощения мотива без-оградности не нужны. Этот смысл и так прямо выражен в тексте – четырехкратным повторением в начале райского эпизода, которое есть во всех спетых вариантах:


Такой настойчивый да еще и вариативный повтор показывает, насколько сюжету Высоцкого важен смысл отсутствия ограды-преграды.

Никто из пишущих о свободе/несвободе в “Яблоках” не отмечает и, соответственно, не объясняет отсутствие преград в этом сюжете.
( Read more... )

Ну, собственно, вот. :)