Высоцкий. Жизнь и песни

Тогда в моем распоряжении был только текст из крыловского двухтомника, рукописей я не знала. На днях, благодаря любезности Сергея Демина и Ильи Нуретдинова, я получила возможность работать с рукописями "Истории болезни". И стало ясно, что два момента в моей давней статье нуждаются в уточнении. Особенно важно первое из них.

Оказалось, что один смысл, о котором я писала, является не моей интерпретацией: он присутствует в тексте Высоцкого.

Мой оппонент утверждал:

"... в палате – ты можешь стать равно кем угодно. Буденный и лошадь <...> а далее в ряду – и Ленин с броневиком, и вошедший в пословицы Наполеон, и король испанский и проч., и проч.".

Мой ответ был такой:

"В палате ты можешь не стать кем угодно, а вообразить себя кем угодно. Кстати, насчет “кем угодно” тоже не совсем верно. Глубоко неслучайно, что все названные в этом списке человеческие персонажи в реальной жизни были на самом верху общественной лестницы (и даже лошадь Буденного с броневиком Ленина, благодаря этим персонам, десятилетиями были в фокусе внимания целого общества). А в сумасшедшем доме кем себя ни вообрази – человек все равно останется в самом низу, пациентом-заключенным" [1].

На листе рукописи с верхней строкой – "На стене висели в рамках бородатые мужчины" (нижняя строка – "Отвечай как на духу") куплет про Буденного и его лошадь записан в следующем виде:

Перспектива в доме оном
Сразу всё и ничего
Хочешь можешь стать Будённым
Хочешь лошадью его

Вторая строка этого четверостишия и показывает, что смысл воображаемого верха (Будённый, король гишпанский и пр.) и реального низа (человек в этом доме – никто) – присутствует в тексте Высоцкого. Данный смысл не факт интерпретации, а факт текста.

И второй момент. Коллега утверждал, что портреты светил медицины в этом сюжете – отрицательный образ:

"Герой и доктор составляют основную сюжетную оппозицию текста. Это два организующих центра, с которыми связаны другие элементы сюжета и образы. В системе персонажей у каждого из них есть своя опорная группа, к которой они апеллируют в споре. На стороне доктора – знаменитые медики прошлого (светила), представленные в виде живых портретов. <...> В кабинете врача висит целый синклит таких «светил», составляющий его «группу поддержки»".

Эти портреты-иконы –

"... сначала утешают и обнадеживают героя, <...> а потом предательски отворачиваются от него и молчаливо берут сторону доктора. <...> Дегенеративные оракулы желтого дома всегда свидетельствуют в пользу своих".

Мой ответ был:

"Их портреты, превращенные властями в иконы, висят на стене. И герой, и доктор апеллируют к ним, но они никак не участвуют в разворачивающемся сюжете, оставаясь тем, чем и являются на самом деле, – портретами. А то, что сердечное светило улыбнулось со стены, что светила все смутились, и очечки на цепочке как бы влагою покрылись, – это они оживают в помутненном сознании героя.

Да, советская власть сделала идолов из знаменитых медиков, использовала их имена и образы в своих целях. Но прежде всего они – олицетворение высокого профессионализма, а не фантомных официозных ценностей. Подлинные, а не мнимые величины. И этим противостоят доктору из песни Высоцкого. А еще они на стороне героя потому, что и они, их имена – тоже жертвы режима (это прослушивается, например, в словах “Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку”). Советский режим присвоил и использовал их имена в собственных целях, весьма и весьма далеких от целей и практики этих людей".

На листе рукописи с верхней строкой – "Вдруг словно канули во мрак" (нижняя строка – "Всё землю окровавить") две верхние строки присутствуют в двух вариантах. Сперва Высоцкий записал:

Вдруг словно кануло во мрак
Всё сборище врачей

На затем было исправлено – на тот вариант, который нам известен:

Вдруг словно канули во мрак
светила портреты и врачи

Это показывает, что для Высоцкого доктор из сумасшедшего дома и светила медицины, портреты которых висят на стене, – на разных полюсах.

Вот такие уточнения.

---

[1]. Томенчук Л. "Вы вдумайтесь в простые эти строки...". – Днепропетровск, 2008. С. 22.