САГА ОБ УПРЯМЫХ АКВАЛАНГИСТАХ, БАСНЯХ И КРАПЛЁНЫХ КОЛОДАХ (XVа)

[about_visotsky01]

Вообще-то за пятнадцатой, уже опубликованной частью этих заметок дожидается своей очереди шестнадцатая, но жизнь вносит свои коррективы. :)

В комментариях к четырнадцатому фрагменту заметок зашла речь о необходимости научных дискуссий и о том, что в высоцковедении обсуждения если и возникают, то назвать их научными чаще всего не представляется возможным (http://about-visotsky.livejournal.com/200332.html?thread=1365644#t1365644).

Увы, ситуация именно такова, и я хотела в комментарии привести пример подобной псевдонаучной "полемики", но оказалось, что он слишком длинен для комментария. Пришлось вынести его в отдельный пост.

Итак, вниманию читателя предлагается вставная комедия в трех действиях.

Предмет – две строки из "Очей черных":

И припадочный малый, придурок и вор,
Мне тайком из-под скатерти нож показал.

* * *

Действие первое. В нескольких работах о Высоцком я выдвинула тезис, что, показывая герою нож из-под скатерти, придурок и вор не угрожает ему, а зовет в сообщники.

Впервые это было заявлено в докладе на конференции в московском Доме-музее ВВ в ноябре 2000 года. Цитирую по альманаху "Мир Высоцкого" (вып. 5. М., 2001. С. 119):

[В Доме] "... кажется, вновь затевается какая-то смута. Ведь “мне тайком из-под скатерти нож показал” – это припадочный малый зовет героя в сообщники".

И далее в сноске:

"Нож показали герою, и, значит, это уже не угроза, которую персонажи ВВ видят только в том, что скрыто ("Кто там крадется вдоль стены, // Всегда в тени и со спины?.."). Совершенно очевидно, что скрытость сама по себе и есть истинная угроза для них. Вот нож и представляет опасность для тех, от кого утаен, - для обитателей дома. Такой трактовке образа малого можно найти косвенное подтверждение. "Широкий тракт, да друга, да коня" – тот же набор образов, что и в "Доме", так что на место друга (= сообщника) придурок и вор как раз и претендует".

Про то же я написала затем во второй книжке серии "Высоцкий и его песни" (книга "Но есть, однако же, еще предположенье...". – Днепропетровск, 2003. С. 34-35):

"... в Доме все не так. Главный признак неполадок – тот самый нож в руке придурка и вора. Вдумаемся: он зовет в сообщники незнакомца, доверяется первому встречному и таится от тех, кого хорошо знает. вывод: потому и таится, что хорошо знает, – напрашивается сам собой.

В докладе на второй конференции в "Доме Высоцкого" свою интерпретацию действия придурка и вора ("Мне тайком из-под скатерти нож показал" – это он зовет героя в сообщники) я мотивировала тем, что в мире ВВ угрозой ощущается лишь то, что утаено. и поскольку нож герою предъявлен, а от обитателей дома скрыт, стало быть, именно против них придурок и собирается действовать.

Моя трактовка данного эпизода вызвала скептическую реакцию – один из коллег даже сказал в кулуарах, что я все это придумала лишь бы выделиться, быть не как все. На самом деле причина куда прозаичнее. к этой трактовке меня привела попытка ответить на вопрос, от кого скрывался он и чего скрывал. То, что нож выныривает из-под скатерти, и само по себе необычно [Либо малый, наклонясь, опускает руку под стол, либо же он под столом сидит (прячется).]. Но почему тайком? В системе смыслов Высоцкого это всегда очень важная деталь. Допускаю, что мое объяснение манипуляций придурка выглядит неубедительно, но то, что они нуждаются в объяснении, несомненно.Повторю: от кого и почему припадочный малый таит свой нож? Вероятно, мой ответ на этот вопрос можно аргументированно опровергнуть. Но вопрос – и весьма значимый – от этого не исчезнет. На него должен быть дан ответ".

* * *

Второе действие, собственно, и превратившее дискуссию в комедию, было представлено публике несколько лет спустя в статье А.Скобелева об эстетике неопределенности у Высоцкого (в первом выпуске его серии "Много неясного в странной стране...". – Ярославль, 2007).

Про придурка и вора и мое толкование этого фрагмента там сказано следующее:

"Нельзя не вспомнить еще один, многократно обсуждавшийся образец необъясненного и потому, видимо, в конечном итоге необъяснимого поведения персонажа:

И припадочный малый, придурок и вор
Мне тайком из-под скатерти нож показал...

Здесь неясны ни цель действий «придурка-вора», который либо «пугает фраерка», либо зовет в сообщники, либо еще какие только ему известные намерения имеет, ни подробности этих действий.

Л.Я. Томенчук, вполне логично и последовательно обосновывая свое понимание ситуации, почему-то предусматривает только два варианта «обстоятельств действий» этого «припадочного малого»: «Либо малый, наклоняясь, опускает руку под стол, либо же он под столом сидит (прячется)».

Действительно, слова вор... из-под скатерти можно «прямопонять» так, что «припадочный малый» находится под скатертью, хотя и необязательно под столом, который, заметим, – в тексте не упомянут. Но ведь существует еще масса других (вполне допустимых) вариантов: нож лежит под скатертью на столе, если предположить, что этот стол имеется и скатерть на него постелена, или – сидит (лежит) «придурок» вовсе не под скатертью, – ее он в руках держит, а под скатертью у него нож, который показал... Или вообще – лежит скатерть на покатом полу где-нибудь в углу, а под скатертью – этот самый нож... Или не в углу... Почему тайком показал – потому что только что украл неподалеку (ведь вор же он еще, а не только придурок!) и предлагает чужаку купить краденое..."

Здесь у А.Скобелева следует ссылка:

"Как всегда, очень верно пишет С.М. Шаулов: «Домысливая и привнося в текст Высоцкого какие-то общеизвестные реалии физического мира, мы уходим от выраженного в нем смысла, если вообще не приходим к абсурду...» (Шаулов С.М. Паралипомены к книге «Мир и слово». Уфа, 2006. С. 43).

Ссылку эту особенно смешно читать ввиду только что разбиравшегося нами пассажа того же самого С.Шаулова про трепанга. Впрочем, таких фрагментов, противоречащих его же собственному заявлению про домысливание, в его собственных работах пруд пруди.

Заканчивается эпизод из книги А.Скобелева так:

"Подобных фантазий, интерпретаций и предположений может быть великое множество, поскольку ситуация изначально автором не определена. Не определена и, соответственно, только в этом качестве может рассматриваться корректно. Собственно, любые додуманные подробности и детали излишни, важна сама цепь образов, порождающая в нас чувства и разнообразные ассоциации".

* * *

Третье и на данный момент последнее действие комедии развернулось на страницах пятого выпуска моей серии книг "Высоцкий и его песни". В предлагаемом фрагменте ответ и А.Скобелеву – про местоположение скатерти, и С.Шаулову, отрицающему право читателя на додумывание.

"... с одним утверждением А. Скобелева нельзя согласиться – что насчет местоположения скатерти “фантазий, интерпретаций и предположений может быть великое множество”. Не может. Он запамятовал, что скатертей в этом сюжете – две. Одна из них, та, что из знаменитого романса “Очи черные”, известно где расположена – на столе, потому что это кабацкий сюжет:

Скатерть белая залита вином,
Все цыгане спят беспробудным сном.
Лишь один не спит, пьет шампанское
За любовь свою, за цыганскую...

И отсылок к этому тексту в сюжете Высоцкого – не только упоминание двух ключевых образов:

Может, спел про вас
Неумело я,
Очи черные,
Скатерть белая...

ВВ еще и про кабак поминает, и про вино:

В дом заходишь, как
Все равно в кабак...
Кто хозяином здесь? – напоил бы вином...

Все эти множественные аллюзии на классический сюжет и ограничивают свободу наших фантазий насчет расположения скатерти в сюжете Высоцкого. На столе она лежит, на столе. Вот еще один пример того, как система образов, художественное целое текста направляет наше додумывание, которое является непременной составляющей общения публики с произведением искусства. Потому что произведение искусства – это всегда не только ино-сказанное, но и недо-сказанное послание автора. По той же причине додумывание – непременная составляющая анализа произведения. Разумеется, в этом случае оно не должно быть вольным фантазированием, игнорирующим художественное целое, контекст".

* * *

Когда человек игнорирует элементарные правила (например, вырывает фрагмент из контекста), когда он применяет демагогические приемы (например, пытается дискредитировать идею оппонента, доводя ее до абсурда), это не научная дискуссия – это фарс. Подобные случаи неизбежно производят впечатление, что человеку либо нечего возразить по существу, а признать ошибку не хочется, либо лень думать. И уж точно возникает уверенность в том, что предмет обсуждения ему не интересен.

Конец комедии

(Далi буде)

Comments

[necrazyfan.livejournal.com]

Мне кажется, в данном случае повод для ёрничания дали Вы сами, назвав среди двух возможных тот случай, что припадочный малый сидит под столом. Нет, я понимаю, вроде он припадочный и от него чёрт те что можно ожидать, и потому - а почему не предположить и такое?, но всё же... это был бы вариант от слишком дурного вкуса, и стилистически, и сюжетно. То есть, по мне, невозможен такой вариант к рассмотрению.

[necrazyfan.livejournal.com]

Дополню: я понимаю, что Вы "подстоловый" сценарий не как возможный вариант от Высоцкого предложили, а как физическую, геометрическую :) возможность, мол - можно только так и так, а по-другому никак. Но здесь это лишнее, потому что ничего не привносит... кроме повода позубоскалить.

[krol-hydrops.livejournal.com]

Если в доме каждый третий - враг, то, значит, союзников вдвое больше. Поэтому два шанса против одного, что чувак с ножом действительно предлагал быть заодно. Но вряд ли на выгодных условиях...