Сюжет у Высоцкого (II)

[about_visotsky01]

По первой части этих заметок читатель мог составить собственное представление о двух статьях про сюжеты у Высоцкого. Теперь по традиции – мои впечатления об этих публикациях.

Сперва – о статье С.Уваровой.

В комментариях к первой части этих заметок dia_de_pescados и necrazyfan уже выразили удивление и несогласие с утверждением автора статьи о бессобытийности названных ею текстов Высоцкого. Я полностью согласна с ними. И это не наша личная точка зрения. Тексты “Пародии на плохой детектив”, “Невидимки”, других произведений ВВ явно содержат события.

Капитана в тот день называли на ты…
Бесновались матросы на вантах.
…
Только мне берегов
Не видать и земель:
С хода в девять узлов
Сел по горло на мель!
…
И ушли корабли – мои братья, мой флот –

и далее по текстам.

В науке о ВВ часто встречаются очевидные противоречия трактовки тексту Высоцкого. Обычно причина этого – интерес толкователя не к тексту ВВ, а к своим собственным размышлениям о нем. Мне кажется, в данном случае причина в другом: в предельно узком понимании автором статьи таких понятий, как “событие”, “нарратив” и т.д.

Не будем вдаваться в теоретические споры, а лучше приведу пример из статьи на сходную тему – о Бродском. Статья петербургского филолога А.Чевтаева называется “Нарратив как реализация концепции времени в поздней лирике И. Бродского” (в сети: http://goncharov-sa.narod.ru/ Обратим внимание, что автор опирается на тех же теоретиков, что и С.Уварова: Ж.Женетта, В.Шмида, Ю.Лотмана). А.Чевтаев пишет:

“В следующем эпизоде нарратор повествует о своем путешествии на «родину» Вертумна”.

А вот сам эпизод из поэмы Бродского “Вертумн”, о котором это сказано:

III

Дорога туда, естественно, лежала сквозь

                                                            облака,

напоминавшие цветом то гипс, то мрамор
настолько, что мне показалось, что ты имел
                                                            в виду
именно это: размытые очертанья,
хаос, развалины мира. Но это бы означало
будущее - в то время, как ты уже
существовал. Чуть позже, в пустой кофейне
в добела раскаленном солнцем дремлющем
                                                            городке,
где кто-то, выдумав арку, был не в силах
                                                            остановиться,
я понял, что заблуждаюсь, услышав твою
                                                            беседу
с местной старухой. Язык оказался смесью
вечнозеленого шелеста с лепетом
                                                            вечносиних
волн - и настолько стремительным,
                                          что в течение разговора
ты несколько раз превратился у меня
                                          на глазах в нее.
"Кто она?" - я спросил после, когда мы вышли.
"Она?" - ты пожал плечами. "Никто.
                                          Для тебя - богиня".

(цит. по: http://lib.ru/BRODSKIJ/wertumn.txt)

С точки зрения, заявленной в статье С.Уваровой, никакого повествования в этих строках нет и быть не может.

Я не утверждаю, что ее коллега правильнее понимает и применяет названные литературоведческие термины. Цитатой из его работы я лишь хочу показать, что существует иное, чем у С.Уваровой, их понимание. И, главное, оно не приводит к резким противоречиям с толкуемыми текстами или, по крайней мере, с непосредственными читательскими ощущениями.

Возьмем самые вопиющие случаи – песни “Про черта” и “Райские яблоки”. Вопиющие – потому что здравый смысл тут просто ором орет. Этим текстам, напомню, отказано в событийности по причине мнимости описываемых в них событий.

Слышу – вдруг зовут меня по отчеству, –
Глянул – черт, – вот это чудеса!

Черт мне корчил рожи и моргал, –
А я ему тихонечко сказал…
…
Черт сказал, что он знаком с Борисовым –
Это наш запойный управдом, –
Черт за обе щёки хлеб уписывал,
Брезговать не стал и коньяком.

Кончился коньяк – не пропадем, –
Съездим к трем вокзалам и возьмем.

Я уснул, к вокзалам черт мой съездил сам...
…
Черт ругнулся матом, а потом
Целоваться лез, вилял хвостом. …

Вы поверите, что в этих строчках нету событий? И я не верю. Ну не может теория так вопиюще противоречить здравому смыслу. Вернее, может. И с живыми текстами теория может не считаться – до определенных пор. До тех самых, пока она существует сама по себе. А если с ее помощью начинают толковать текст, то должна же она как-то с текстом считаться. И с его автором, – это я про “Яблоки” вспомнила.

С яблоками дело обстоит еще хуже, чем с чертом: назвав “Райские яблоки” бессобытийным текстом, автор статьи вольно или невольно оспорила не только очевидные свойства текста, но и прямое высказывание на этот счет самого Высоцкого. На концерте в НИКИМП (по Индексу Светлозара Ковачева http://vv.uka.ru/km/rus/page/index.html запись 00_0638(10)) ВВ говорит:

“… я сейчас хочу петь… спеть совсем новую песню, которая называется "Песня о райских яблоках". Это баллада, она длинная, но потерпИте”.

Под балладой (об этом пишет и С.Уварова) обычно понимают песенный или поэтический жанр, имеющий сюжет (и, соответственно, события). Неизвестно, был ли знаком Высоцкий с теорией этого жанра, но общепринятое определение баллады он знал наверняка. Значит, считал, что в РЯ есть сюжет. Безусловно, и автор, и слушатель/читатель могут ошибаться. Но раз такие впечатления существуют, да еще стойкие и массовые, значит, отвергая их, нужно приводить очень веские доводы. Указание на мнимость событий – аргумент как минимум недостаточный.

Обычно явные противоречия трактовок текстам Высоцкого соседствуют с внутренними противоречиями в позиции толкователя. Статья С.Уваровой не исключение. Автор выделяет у ВВ группу сюжетных песен – с сюжетом преодоления – и называет входящие в нее тексты: “Бег иноходца”, “Чужая колея”, “Очи черные”, “Две судьбы”, “Охота на волков”. И вот объясните мне, пожалуйста, что принципиально разного у этих сюжетов с “Райскими яблоками”? Может быть, истории иноходца, волка или плаванье в лодке менее мнимые, чем вояж в рай? Он что, целую треть жизни из лодки не вылезал? А чужая колея? Вы видали реальные, а не метафорические чужие дороги? Ну разве что бывают какие-нибудь частные – так здесь явно не тот случай.

И, наконец, о времени. Ясно, что сюжет напрямую связан со временем. Но вот как связан? В данном аспекте, как и прежде с понятием событийности, С.Уварова чересчур жестко описывает ситуацию. В итоге, при верных частных замечаниях, общая картина получается как минимум сомнительной. Впрочем, и с частностями не все в порядке. Я имею в виду прежде всего песню “Мои похорона”, в которой, по мнению автора статьи,

“действия персонажей трудно расположить во времени, да время и не важно. Песня не обладает темпоральной структурой. Не случайно все происходит в нереальном модусе, во сне, в грезе, а действующими лицами оказываются сказочные персонажи”.

Ну да, вампиры – сказочные персонажи, зато говорящие волк с иноходцем – нет. :) А предположение, что вампиры – метафора, скажем так, нехороших людей, – это сильно смелая гипотеза?

Но главное, конечно, идея, что в этом тексте нет временнОй структуры. Чтобы показать, что это неправда, аргументы не нужны, достаточно процитировать текст:

Сон мне снится – вот те на:
Гроб среди квартиры,
На мои похорона
Съехались вампиры, –
Стали речи говорить –
Всё про долголетие, –
Кровь сосать решили погодить:
Вкусное – на третее.

В гроб вогнали кое-как,
А самый сильный вурдалак
Все втискивал, и всовывал…
…
Очень бойкий упырек
Стукнул по колену,
Подогнал – и под шумок
Надкусил мне вену –

и далее до конца текста. Чего ж тут “трудно расположить во времени”, когда сам Высоцкий и расположил. Да как крепко связаны все эти события, как выстроен сюжет! Например: сперва в гроб кое-как положили тело, а самый сильный не удовлетворился такой халтурой – стал втискивать-утрамбовывать, а потом бойкий упырек завершил укладку – “подогнал”, ну и по завершении этого процесса первым приступил к десерту. И так выстроен-связан весь текст. Так что этим похоронам место в ряду не “безвременных”, а наоборот, – самых сюжетных, самых временнЫх песен Высоцкого – с последовательным, непрерывным развитием событий.

В своих выводах о свойствах времени в художественном мире Высоцкого С.Уварова опирается на статью Лии Кац “О семантической структуре временной модели поэтических текстов Высоцкого” (альманах “Мир Высоцкого”, вып. III. – М., 1999). Это замечательная статья, и большая удача высоцковедения – что в начале изучения самой важной и самой сложной категории художественного мира Высоцкого – времени – лежит столь качественное исследование. Лия Вольфовна сделала первый шаг, обрисовала общие контуры проблемы, задала тон. При всем восхищении ее работой, нельзя не видеть, что выдвинутые ею положения – это гипотеза, то есть обоснованное предположение. А дальше нужно делать то же, что и всегда: проверять гипотезу, изучая поведение художественного времени в конкретных текстах – во множестве текстов. Ибо, еще раз повторю, время – наиболее сложная для изучения категория художественного мира Высоцкого, неслучайно же долгие годы никто этого вопроса не касался. И если мы много уже лет разбираемся с куда более очевидной категорией пространства и даже и в общих моментах картина эта далека от ясности, то что же говорить о времени…

В заключительной части этих заметок – мои впечатления о собственной статье про сюжеты у Высоцкого.

(Далi буде)