"И я ни разу не солгу на этом чистом берегу" (строка в "Штормит весь вечер, и пока...")

[about_visotsky01]

Где-то прочла, что в "Штормит весь вечер, и пока..." была фраза "И я ни разу не солгу на этом чистом берегу". Если правда оно - это он пел, или в рукописи? И в каком месте?

Признаться, очень странно она звучит в этом тексте. Даже не могу сходу сформулировать, чем. Какая-то связка с "Он был чистого слога слуга" и, конечно, с Дурацким сном. Но в Дурацком сне и в "Штормит..." герои одного типа, а этот бедолага, который везде "недо-", он из другого теста...

Comments

[krol-hydrops.livejournal.com]

Если правда оно - это он пел, или в рукописи? И в каком месте?
Москва, ЦСУ, 30 октября 1973 года
После того, как "...наблюдающих поглотит".

[about-visotsky.livejournal.com]

Спасибо. То есть, как я понимаю, это единственный раз было исполнено, и в рукописях нету?.. Такой единичный ранний вариант...

[Видите, возвращаюсь в рабочее состояние. :)]

[krol-hydrops.livejournal.com]

Да, единственный раз. Да и сам по себе последний куплет ("Но в сумерках морского дна...") записан только дважды, у Мустафиди (с обычным окончанием "Я посочувствую слегка...") и тут вот.
Что в рукописи - не знаю, но, скорее всего, то же, что у Мустафиди.

[about-visotsky.livejournal.com]

Погодите-погодите... Это что же получается: "И я ни разу не солгу..." - завершающая фраза песни? Раз "наблюдающих поглотит", значит, он останется один-одинешенек на этом "чистом" берегу, так, что ли?..
А пел ли он еще "кашалотий" куплет, после которого появляется "чистый" берег, или тоже единственный раз?

[krol-hydrops.livejournal.com]

Да, это самый финал! Как увязать с тем, что ему раньше уже "посочувствовали слегка погибшему издалека", непонятно... Видимо, тогда он лишь инсценировал гибель.

[about-visotsky.livejournal.com]

Та-ак... Значит, возможно, что "кашалотий" куплет был не сам по себе, а в связке с "чистеньким" берегом. А при такой связке уже можно и предположить, почему ВВ от этой концовки отказался.

Да, там противоречие между предыдущим "мне посочувствуют ... погибшему" и финальным "и я ни разу не солгу". Тут явно, что работа над текстом не закончена, и эти фрагменты - из разных вариантов развития сюжета, вернее даже, из разных сюжетов. Высоцкому надо было выбрать, и он, естественно, выбрал логику первого варианта, с "мне посочувствуют", а логику, ведущую к стерильной чистоте внешней и внутренней, отбросил. Она ведь неизбежно вела к обезлюжению, что и демонстрирует этот финал: тех смыло, никого не осталось, один герой - весь в белых одежках посреди ничего (вот он, во всей красе - традиционный рай, это ж прямым ходом - параллель с Яблоками!) Вон еще когда ВВ от рая отказался. :)

Ну Высоцкий, ну орел! К какому слову ни прикоснись - золотые мои россыпи...