"Белое безмолвие". Полеты во снах и наяву (XVI)

[about_visotsky01]

Даже если и можно понять обсуждаемую строчку так, как это сделал Шаулов – сильно сомневаюсь, но допустим, – то ее можно понять и по-другому: и не жилось, и не спалось. То есть не "жизнь есть сон", а наоборот – "жизнь есть всё то, что не сон". И если бы Шаулов обратил внимание на этот вариант, он бы, увы, не услышал голосов Кальдерона и Бёме, зато мигом услыхал бы голоса других текстов Высоцкого, например стихотворения "Дурацкий сон...", вот хотя бы это:

Проснулся я и разобрал
Обрывок стона.
И с болью веки разодрал,
Но облегченно.

Или "развеселые" "Мои похорона":

Что, сказать, чего боюсь? –
А сновиденья тянутся –
Да того, что я проснусь,
А они останутся.

А если хорошо прислушаться... Вы угадали, мой читатель: в "Белом безмолвии" отзвучивают будущие "Яблоки". Куда ж без них...

Правда, это тянет совсем в другую сторону, тут встречу с Богом притянуть не удастся. Зато появляется возможно перебраться с поля собственных фантазий в куда более подходящий для исследователя художественный мир изучаемого автора.

* * *
"Белое безмолвие" Лондона и Высоцкого

В начале этих заметок я уже давала цитату из рассказа Джека Лондона "Белое безмолвие", которую приводит в своей статье Шаулов. Повторю ее еще раз:

"День клонился к вечеру, и, подавленные величием Белого Безмолвия, путники молча делали свое дело. У природы много способов убедить человека в его смертности <…> Но всего сильнее, всего сокрушительнее – Белое Безмолвие в его бесстрастности. Ничто не шелохнется, небо ясно, как отполированная медь, малейший шепот кажется святотатством, и человек, оробев, пугается звука собственного голоса. Единственная частица живого, передвигающаяся по призрачной пустыне мертвого мира, он страшится своей дерзости, понимая, что жизнь его не более чем жизнь червя. Сами собой возникают странные мысли, тайна вселенной ищет своего выражения. И на человека находит страх перед смертью, перед богом, перед всем миром, а вместе со страхом – надежда на воскресение и жизнь, и тоска по бессмертию, – тщетное стремление плененной материи; вот тогда-то человек остается наедине с богом".

Что здесь схоже с одноименным текстом Высоцкого? Белое безмолвие, молчание путников, дерзость. Всё. Остальное тоже перекликается – но уже с трактовкой Шаулова. А эта трактовка, как мы видим, имеет множество противоречий с текстом песни Высоцкого.

Но автор статьи разглядел в двух "Белых безмолвиях" гораздо больше сходства, чем я. Например, он видит в обоих текстах пустоту, однако странным образом не видит, что в лондоновской пустоте "ничто не шелохнется", а в заявляемой им пустоте Высоцкого – "чайки как молнии" (конечно, смешно звучит заявление Шаулова, что это про безмолвие, но я надеюсь, он все же не станет скатываться в полный абсурд и утверждать, что это не о скорости перемещения в пространстве :). Не замечает он и того, что в картине пустоты у Лондона человек – "единственная частица живого", а у Высоцкого – те же быстрокрылые чайки и "мы", и эта количественная неопределенность "мы", в отличие от точного числа персонажей у Лондона, ассоциативно "наполняет" пространство (ведь "мы" – это может быть и двое, и целая группа).

(Далi буде)

Comments

[about-visotsky.livejournal.com]

О, спасибо: пожар неточности потушен. :) Что ни говори, а из первых рук лучше всего.