![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
about_visotsky01Собственно, в этом одна из главных проблем науки о Высоцком: в ней много деклараций, ни на чем не основанных, которые принимаются на веру – это в науке-то! – и используются в рассуждениях как доказанные. Отсюда и такое количество фантомов, некоторые темы почти сплошь фантомны, лидер среди них – тема смерти. По этой теме наговорено столько чепухи, и столь очевидной, что оторопь берет. Пример – разбираемая нами сейчас статья Шаулова. Правда, сам он может возразить, что опирается на написанную им в соавторстве с А.Скобелевым книгу "Владимир Высоцкий: мир и слово", первое издание которой вышло в 1991 году. Книга эта в свое время принесла пользу, обратив внимание интересующихся творчеством Высоцкого на разные аспекты его художественного мира. Но ведь и она почти сплошь декларативна, то есть заявления авторов о тех или иных особенностях мира Высоцкого и конкретных его текстов – это не результат исследований, а предположения, которые надо проверять. И во множестве случаев, увы, проверки они не выдерживают. Впрочем, если бы они и оказывались в итоге верными, всё равно ведь проверять надо прежде чем строить на них рассуждения.
Странность ситуации не только в обилии необоснованных заявлений в работах о Высоцком, но и в том, что эта декларативность, а часто и противоречие текстам Высоцкого, хорошо видна (как в той же книге Скобелева и Шаулова). Но ее не замечают, и такое смешение научности и ненаучности, естественно, уменьшает долю первой и сильно увеличивает долю второй.
Это одна из причин детального рассмотрения данной статьи, тогда как показать, что трактовка Шаулова не имеет ничего общего с текстом "Белого безмолвия", можно было в пределах одной страницы. Но вернемся к нашим заметкам.
Новое сравнение, новые вопросы:
Ну вот сравнили Высоцкого с Баратынским, и что это дает? Нам – ничего, так как неизвестно, имеет ли этот пассаж отношение к "Белому безмолвию". Ведь просто заявлено, что у одного поэта некие мотивы есть, у другого нет, а могут ли они там вообще быть и если могут, что значит их отсутствие, – об этом ни слова.
А вот автору статьи цитированный пассаж нужен – чтобы внушить читателю мысль, что герои Высоцкого не страдают от одиночества, не тоскуют за разнообразием обыденной жизни в монохромности белого безмолвия, короче, не испытывают отрицательных эмоций. А это ему затем, что к той цели путешествия, к которой он твердой рукой направляет героев Высоцкого, отрицательные эмоции не подходят – токо положительные, ведь они же стремятся на встречу с Богом, не с кем-нибудь. ;) Потом эта мысль хорошо уляжется в объявленную трактовку, и читатель авось не вспомнит, что взята-то она с потолка.
Идем дальше:
Про то, откуда взялось скольжение во снах, поговорим позже, а сейчас раскроем сноску в конце цитаты. В ней утверждается, что движение путников в "Белом безмолвии" вызывает "неизбежную ассоциацию" с есенинской "Поэмой о 36". И эта ассоциация –
Не будем трогать всю есенинскую поэму (а то совсем смешно станет), возьмем только то, что цитирует Шаулов в сноске. "У Есенина есть и "тропы", и "сугробы", и "нога", которая "вязнет в снегу", <...> и "лог"..." Но у Высоцкого-то ничего этого нет! Ни тропы (о чем сам же Шаулов и пишет в другом месте статьи), ни сугробов, ни вязнущей в снегу ноги, ни лога, ни гробов, ни шакалов...
Давайте решать, читатель, что будем делать: в очередной раз смеяться или в очередной же раз пожимать плечами в недоумении. Правда, Шаулов пытается восполнить пробел насчет гробов и усиленно пихает в "Белое безмолвие" танатотематику. Но при этом, как мы уже убедились на ряде примеров, приходится делать натяжки, умолчания, подтасовки. А это значит, что тексту Высоцкого вся эта атрибутика смерти не подходит, она подходит только трактовке Шаулова. Но тогда пусть и сравнивает есенинскую поэму со своей трактовкой, а не с текстом песни: Высоцкий-то тут при чем?
Странность ситуации не только в обилии необоснованных заявлений в работах о Высоцком, но и в том, что эта декларативность, а часто и противоречие текстам Высоцкого, хорошо видна (как в той же книге Скобелева и Шаулова). Но ее не замечают, и такое смешение научности и ненаучности, естественно, уменьшает долю первой и сильно увеличивает долю второй.
Это одна из причин детального рассмотрения данной статьи, тогда как показать, что трактовка Шаулова не имеет ничего общего с текстом "Белого безмолвия", можно было в пределах одной страницы. Но вернемся к нашим заметкам.
Новое сравнение, новые вопросы:
"В эмоциональном восприятии этого пространства ["Белого безмолвия". – Л.Т.] нет впечатления романтической угрюмости, мрачности, уныния, – всего того, что так часто заставляет лирического наблюдателя томиться одиночеством и тосковать по праздничному многоцветью, дружескому общению и интеллектуальной насыщенности жизни в «русских Афинах» (Е.А.Баратынский)".
Ну вот сравнили Высоцкого с Баратынским, и что это дает? Нам – ничего, так как неизвестно, имеет ли этот пассаж отношение к "Белому безмолвию". Ведь просто заявлено, что у одного поэта некие мотивы есть, у другого нет, а могут ли они там вообще быть и если могут, что значит их отсутствие, – об этом ни слова.
А вот автору статьи цитированный пассаж нужен – чтобы внушить читателю мысль, что герои Высоцкого не страдают от одиночества, не тоскуют за разнообразием обыденной жизни в монохромности белого безмолвия, короче, не испытывают отрицательных эмоций. А это ему затем, что к той цели путешествия, к которой он твердой рукой направляет героев Высоцкого, отрицательные эмоции не подходят – токо положительные, ведь они же стремятся на встречу с Богом, не с кем-нибудь. ;) Потом эта мысль хорошо уляжется в объявленную трактовку, и читатель авось не вспомнит, что взята-то она с потолка.
Идем дальше:
"... само движение напоминает скорее скольжение во сне, чем изнурительную работу проторения пути во льдах. Но это скольжение, тем не менее, переживается мучительно и тяжело, как роковая, но и счастливая неизбежность, требует напряженного усилия воли, преодоления искушения лечь в снег «отдохнуть» [79]".
Про то, откуда взялось скольжение во снах, поговорим позже, а сейчас раскроем сноску в конце цитаты. В ней утверждается, что движение путников в "Белом безмолвии" вызывает "неизбежную ассоциацию" с есенинской "Поэмой о 36". И эта ассоциация –
"лишь подчеркивает своеобразную эфемерность как самого движения, так и пространства, в котором оно происходит у Высоцкого. У Есенина есть и «тропы», и «сугробы», и «нога», которая «вязнет в снегу», «попробуй идти пешком», и «лог», влекущий слабого лечь, и вообще – речь о России со всей приличествующей ей гео-, топо- и танатографией:
Много в России
Троп.
Что ни тропа –
То гроб.
<…>
Но если ты слаб
И лег,
То, тайно пробравшись
В лог,
Тебя отпоет
Шакал".
Троп.
Что ни тропа –
То гроб.
<…>
Но если ты слаб
И лег,
То, тайно пробравшись
В лог,
Тебя отпоет
Шакал".
Не будем трогать всю есенинскую поэму (а то совсем смешно станет), возьмем только то, что цитирует Шаулов в сноске. "У Есенина есть и "тропы", и "сугробы", и "нога", которая "вязнет в снегу", <...> и "лог"..." Но у Высоцкого-то ничего этого нет! Ни тропы (о чем сам же Шаулов и пишет в другом месте статьи), ни сугробов, ни вязнущей в снегу ноги, ни лога, ни гробов, ни шакалов...
Давайте решать, читатель, что будем делать: в очередной раз смеяться или в очередной же раз пожимать плечами в недоумении. Правда, Шаулов пытается восполнить пробел насчет гробов и усиленно пихает в "Белое безмолвие" танатотематику. Но при этом, как мы уже убедились на ряде примеров, приходится делать натяжки, умолчания, подтасовки. А это значит, что тексту Высоцкого вся эта атрибутика смерти не подходит, она подходит только трактовке Шаулова. Но тогда пусть и сравнивает есенинскую поэму со своей трактовкой, а не с текстом песни: Высоцкий-то тут при чем?
(Далi буде)
