![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
about_visotsky01Высоцкий дает своим персонажам выговориться. Свидетельство тому – масса монологов персонажей в его песнях. На самом деле это, конечно, диалоги: голос автора, создателя – куда ж ему деться? – всегда звучит в тексте. Не всегда он проявляется собственным словом. Звучит голос героя – и поэт не перебивает его, отходит в тень, а его присутствие ощущается в интонации, мелодии. Впрочем, и в речи персонажа тоже: кто, как не поэт, помогает герою выговорить то, что наболело, подобрать именно эти слова [166].
Диалог автора и героя всегда длится от первой до последней буквы, звука. Ощущается же он иногда “горизонтальным” (голос автора то выходит на первый план, то словно растворяется в голосе персонажа), иногда “вертикальным” (авторская интонация не выражена прямо, а только через слово героя). Послушаем один из таких диалогов – о поэтах и кликушах. А чтобы настроиться, вспомним, что уже сказано об этой песне.
Молва твердит: истинные поэты всегда кончали жизнь трагически. Но расхожий тезис не процитирован, а переиначен Высоцким, и это имеет ключевое значение в развитии текста. Далее. “Красивый ряд выстраивается” – явная ирония по отношению к персонажу. Но, перечисляя рано и в срок ушедших поэтов, герой всего лишь констатирует факт, в данном случае не давая повода к иронии. И наконец, “смыслового поворота на сто восемьдесят градусов” в песне нет, потому что... Ну потому, что ВВ переиначил расхожий тезис с самого начала, что мы увидим по ходу чтения текста песни. К нему и перейдем.
Каковы отношения автора и героя, вернее, отношение автора к герою? Диалогичность – родовое свойство литературного текста, автор и его герои всегда ведут диалог. Кажется очевидным, что в данном тексте автор спорит с персонажем. Вроде бы с самого начала ясен и предмет спора: является (мнение героя) или нет (так считает поэт) трагичность судьбы метой, а степень трагичности – мерой поэтического таланта. Оно хоть и очевидно, а все же вчитаемся в текст:
О ком здесь речь? О поэтах? Ничуть. Любой человек, чья жизнь кончилась трагически, является истинным поэтом, – вот смысл строки. Абсурд? Конечно. И вторая строка –
следуя в том же смысловом направлении, лишь усугубляет этот абсурд. Персонаж сразу несет чушь, бессмысленна первая же его реплика. Так автор дает понять: на эту тему спора быть не может, ибо абсурдна сама тема. Тут не то что спорить, даже говорить не о чем. Трагичность жизненных обстоятельств не имеет никакой связи с наличием/отсутствием или мерой таланта.
Кстати, заметим: ему, поэту, не о чем тут говорить, но персонажу, считающему по-другому, он дает высказываться сколько душе угодно. Так начинается диалог поэта и персонажа-обывателя: герой говорит об одном, не замечая, что автор спорит с ним совсем о другом. Это разговор между людьми, один из которых только и способен определить истинный масштаб поэтического дара, что по числу прожитых поэтом лет.
Очень важно понять, что герой упорно держится за даты и цифры не по глупости (он, кстати, очень последователен, и если принять как здравую его первую реплику, то весь остальной монолог окажется вполне логичным), а потому, что не может охватить многообразие, сложность жизни, множественность образующих ее связей, взаимодействий. В точных, постоянных цифрах и датах он пытается найти опору.
Этот герой неблизок, конечно, автору, но нельзя – Высоцкий, его текст не позволяют – глядеть на него как на антагониста автора. Вслушаемся хотя бы в интонации, какими награждает персонажа поэт, – где здесь издевка, где сарказм? Ирония – есть, но абсолютно все герои песен и стихов Высоцкого отмечены авторской иронией (в разной степени и различной в оттенках). Нет, кажется, ни одного персонажа, которого бы Высоцкий не одарил своим сочувствием, и этого, разглагольствующего о поэтах, тоже. И даже в очень заметной степени. Причем, если не ощутить такое отношение поэта к герою, не проникнуться авторским сочувствием к нему, – текст песни останется для нас закрыт [168]. Но вернемся к персонажу, озабоченному нравственным обликом современных ему поэтов.
_________
[166] О том же писал К.Рудницкий: “Отношения Высоцкого с его персонажами фамильярны, но заботливы. Персонаж никогда не остается на подмостках один, сам по себе <...> властная рука Высоцкого – у персонажа на плече, и даже когда вся песня <...> поется "персонажным" голосом, <...> голос этот распирает клокочущая авторская страсть. А кроме того, автор сохраняет за собой право в любой момент как бы отойти на шаг в сторону от персонажа, окинуть его насмешливым или поощрительным взглядом, более того, вдруг подарить от щедрот своих персонажу такие слова, до которых тот никогда бы не додумался” (Рудницкий К. Песни Окуджавы и Высоцкого // Театральная жизнь. 1987. №15. С. 14).
Ср.: “В многоголосии песенных персонажей всегда различим голос умного, ироничного <...> автора” (Шулежкова С.Г. Крылатые выражения Владимира Высоцкого. – Мир Высоцкого. Вып. III. Т.2. С. 220).
На сложность определения грани между голосами автора и персонажа обращает внимание и Н. Рудник: “Открытость балладного мира [Высоцкого], множество героев стихотворений создают очень существенную проблему: каково соотношение автора и его героев? Эта сложность усугубляется еще и тем, что голос автора и голос персонажа соединяются порой столь органично, что образ самого Высоцкого нередко ассоциируется в общественном сознании с его героями. <…> Очевидно, что в балладе Высоцкого существует сложный комплекс выражения авторской позиции. <…> Кажется, что поэт растворяется в своих героях, настолько высока степень стилистической однородности составляющих стихотворение элементов” (Рудник Н.М. Проблема трагического в поэзии В.С. Высоцкого. – Курск: Изд-во КГПУ, 1995. С. 67-68, 76).
[167] Новиков Вл. Диалог. – М., 1986. С. 196. Представленное в этой книге и ставшее затем традиционным толкование текста “Кто кончил жизнь трагически...” впервые дал А.Бермонт в статье “Витраж”, появившейся в самиздате вскоре после смерти Высоцкого: “<...> в стихотворении "Поэты" после первой части идет фраза "от автора", отстраняющая сказанное ранее и сталкивающая не только первую и вторую части стихотворения, но и все его элементы:
Тезис Вл.Новикова о конфликте смыслов, столковении противоположных точек зрения как основе сюжетов Высоцкого неоднократно цитировали другие авторы, которые его также не аргументировали: наверное, он представляется очевидным. Сходная, но не зависимая от вышеназванной точка зрения принадлежит Э.Лассан:
“ <...> стихотворения Высоцкого насыщены соединениями непримиримых элементов, и оксюморон, переходящий в парадокс, – одна из основных фигур его поэтики” (Лассан, Элеонора. Но Владимира Высоцкого. – Мир Высоцкого. Вып. III. Т. 2. – М., 1999. С. 162).
[168] Сочувствие персонажу, внимание к его словам (независимо от того, к какому полюсу моральной шкалы он тяготеет, положительному или отрицательному) в поэтической системе Высоцкого – ключ, дающий возможность отпереть дверь в кладовую смысла песни.
Диалог автора и героя всегда длится от первой до последней буквы, звука. Ощущается же он иногда “горизонтальным” (голос автора то выходит на первый план, то словно растворяется в голосе персонажа), иногда “вертикальным” (авторская интонация не выражена прямо, а только через слово героя). Послушаем один из таких диалогов – о поэтах и кликушах. А чтобы настроиться, вспомним, что уже сказано об этой песне.
* * *
“Кто кончил жизнь трагически – тот истинный поэт... И этот расхожий тезис, подхваченный у молвы, азартно доказывается конкретными примерами, сакральными примерами гибельного возраста: двадцать семь, тридцать три, тридцать семь... Красивый ряд выстраивается: Лермонтов, Есенин, Пушкин, Байрон, Рембо, Маяковский. Начинаешь уже верить, что автор всерьез исповедует эту кабалистику, всерьез упрекает поэтов-современников, "проскочивших" престижные рубежи образцовой биографии. Но – "Терпенье, психопаты и кликуши!" – смысловой поворот на сто восемьдесят градусов, и все предшествующие рассуждения отметываются как обывательский миф, как пошленькое стремление "укоротить" поэта.
Каков же итог, синтез? "Срок жизни увеличился, и, стало быть, концы поэтов отодвинулись на время". Но это же явная ирония, пародия на саму идею синтеза, на тщетные попытки соединить несоединимое...
В основе сюжетов, диалогов и монологов Высоцкого лежит конфликт смыслов, столкновение противоположных точек зрения” [167].
Каков же итог, синтез? "Срок жизни увеличился, и, стало быть, концы поэтов отодвинулись на время". Но это же явная ирония, пародия на саму идею синтеза, на тщетные попытки соединить несоединимое...
В основе сюжетов, диалогов и монологов Высоцкого лежит конфликт смыслов, столкновение противоположных точек зрения” [167].
Молва твердит: истинные поэты всегда кончали жизнь трагически. Но расхожий тезис не процитирован, а переиначен Высоцким, и это имеет ключевое значение в развитии текста. Далее. “Красивый ряд выстраивается” – явная ирония по отношению к персонажу. Но, перечисляя рано и в срок ушедших поэтов, герой всего лишь констатирует факт, в данном случае не давая повода к иронии. И наконец, “смыслового поворота на сто восемьдесят градусов” в песне нет, потому что... Ну потому, что ВВ переиначил расхожий тезис с самого начала, что мы увидим по ходу чтения текста песни. К нему и перейдем.
* * *
Каковы отношения автора и героя, вернее, отношение автора к герою? Диалогичность – родовое свойство литературного текста, автор и его герои всегда ведут диалог. Кажется очевидным, что в данном тексте автор спорит с персонажем. Вроде бы с самого начала ясен и предмет спора: является (мнение героя) или нет (так считает поэт) трагичность судьбы метой, а степень трагичности – мерой поэтического таланта. Оно хоть и очевидно, а все же вчитаемся в текст:
Кто кончил жизнь трагически – тот истинный поэт.
О ком здесь речь? О поэтах? Ничуть. Любой человек, чья жизнь кончилась трагически, является истинным поэтом, – вот смысл строки. Абсурд? Конечно. И вторая строка –
А если в точный срок – так в полной мере, –
следуя в том же смысловом направлении, лишь усугубляет этот абсурд. Персонаж сразу несет чушь, бессмысленна первая же его реплика. Так автор дает понять: на эту тему спора быть не может, ибо абсурдна сама тема. Тут не то что спорить, даже говорить не о чем. Трагичность жизненных обстоятельств не имеет никакой связи с наличием/отсутствием или мерой таланта.
Кстати, заметим: ему, поэту, не о чем тут говорить, но персонажу, считающему по-другому, он дает высказываться сколько душе угодно. Так начинается диалог поэта и персонажа-обывателя: герой говорит об одном, не замечая, что автор спорит с ним совсем о другом. Это разговор между людьми, один из которых только и способен определить истинный масштаб поэтического дара, что по числу прожитых поэтом лет.
Очень важно понять, что герой упорно держится за даты и цифры не по глупости (он, кстати, очень последователен, и если принять как здравую его первую реплику, то весь остальной монолог окажется вполне логичным), а потому, что не может охватить многообразие, сложность жизни, множественность образующих ее связей, взаимодействий. В точных, постоянных цифрах и датах он пытается найти опору.
Этот герой неблизок, конечно, автору, но нельзя – Высоцкий, его текст не позволяют – глядеть на него как на антагониста автора. Вслушаемся хотя бы в интонации, какими награждает персонажа поэт, – где здесь издевка, где сарказм? Ирония – есть, но абсолютно все герои песен и стихов Высоцкого отмечены авторской иронией (в разной степени и различной в оттенках). Нет, кажется, ни одного персонажа, которого бы Высоцкий не одарил своим сочувствием, и этого, разглагольствующего о поэтах, тоже. И даже в очень заметной степени. Причем, если не ощутить такое отношение поэта к герою, не проникнуться авторским сочувствием к нему, – текст песни останется для нас закрыт [168]. Но вернемся к персонажу, озабоченному нравственным обликом современных ему поэтов.
(Далi буде)
_________
[166] О том же писал К.Рудницкий: “Отношения Высоцкого с его персонажами фамильярны, но заботливы. Персонаж никогда не остается на подмостках один, сам по себе <...> властная рука Высоцкого – у персонажа на плече, и даже когда вся песня <...> поется "персонажным" голосом, <...> голос этот распирает клокочущая авторская страсть. А кроме того, автор сохраняет за собой право в любой момент как бы отойти на шаг в сторону от персонажа, окинуть его насмешливым или поощрительным взглядом, более того, вдруг подарить от щедрот своих персонажу такие слова, до которых тот никогда бы не додумался” (Рудницкий К. Песни Окуджавы и Высоцкого // Театральная жизнь. 1987. №15. С. 14).
Ср.: “В многоголосии песенных персонажей всегда различим голос умного, ироничного <...> автора” (Шулежкова С.Г. Крылатые выражения Владимира Высоцкого. – Мир Высоцкого. Вып. III. Т.2. С. 220).
На сложность определения грани между голосами автора и персонажа обращает внимание и Н. Рудник: “Открытость балладного мира [Высоцкого], множество героев стихотворений создают очень существенную проблему: каково соотношение автора и его героев? Эта сложность усугубляется еще и тем, что голос автора и голос персонажа соединяются порой столь органично, что образ самого Высоцкого нередко ассоциируется в общественном сознании с его героями. <…> Очевидно, что в балладе Высоцкого существует сложный комплекс выражения авторской позиции. <…> Кажется, что поэт растворяется в своих героях, настолько высока степень стилистической однородности составляющих стихотворение элементов” (Рудник Н.М. Проблема трагического в поэзии В.С. Высоцкого. – Курск: Изд-во КГПУ, 1995. С. 67-68, 76).
[167] Новиков Вл. Диалог. – М., 1986. С. 196. Представленное в этой книге и ставшее затем традиционным толкование текста “Кто кончил жизнь трагически...” впервые дал А.Бермонт в статье “Витраж”, появившейся в самиздате вскоре после смерти Высоцкого: “<...> в стихотворении "Поэты" после первой части идет фраза "от автора", отстраняющая сказанное ранее и сталкивающая не только первую и вторую части стихотворения, но и все его элементы:
<...> Слабо стреляться – в пятки, мол
давно ушла душа!
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа <...>”
Цит. по: Мир Высоцкого. Вып. I. – М., 1997. С. 121.
давно ушла душа!
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа <...>”
Цит. по: Мир Высоцкого. Вып. I. – М., 1997. С. 121.
Тезис Вл.Новикова о конфликте смыслов, столковении противоположных точек зрения как основе сюжетов Высоцкого неоднократно цитировали другие авторы, которые его также не аргументировали: наверное, он представляется очевидным. Сходная, но не зависимая от вышеназванной точка зрения принадлежит Э.Лассан:
“ <...> стихотворения Высоцкого насыщены соединениями непримиримых элементов, и оксюморон, переходящий в парадокс, – одна из основных фигур его поэтики” (Лассан, Элеонора. Но Владимира Высоцкого. – Мир Высоцкого. Вып. III. Т. 2. – М., 1999. С. 162).
[168] Сочувствие персонажу, внимание к его словам (независимо от того, к какому полюсу моральной шкалы он тяготеет, положительному или отрицательному) в поэтической системе Высоцкого – ключ, дающий возможность отпереть дверь в кладовую смысла песни.
