О науке и наукообразии (статья Н.Крыловой о переводах Высоцкого)

[about_visotsky01]

То ли мне так не везет, то ли в самом деле тут есть связь, но как только попадается в научной публикации многословие и усложненность речи, так тут же и сбой в логике, а то и просто глупость.

В восьмом сборнике “В поисках Высоцкого” (Пятигорск, апрель 2013) опубликована статья Н.Крыловой о переводах текстов Высоцкого на другие языки. В конце она пишет об американских переводах, а затем цитирует мысль Ю.Лотмана о том, что между текстом и аудиторией возникает диалог, одним из условий которого является наличие общей памяти. После цитаты следует такое рассуждение:

“Однако наличие общей памяти о советском периоде истории у американской и российской аудитории исключено, следовательно, любые попытки перевода Высоцкого априори обречены. Обречены? – Но почему тогда – в отсутствии всякой разделенной памяти о датском средневековьи – одно поколение за другим непреодолимо влечет к себе история принца Гамлета, переложенная иноязычным писателем Шекспиром восемь веков спустя и много позже воплощенная на сцене советским актером Высоцким? Может быть, информационные и смысловые лакуны могут (и должны!) быть восполнены встречным душевным и творческим усилием реципиента и переводчика?” (с. 36).

А завершается этот анекдотичный фрагмент и того краше:

“Позволим себе на этом приостановить свое размышление, т.к., во-первых, наше исследование находится только в своей начальной фазе, а во-вторых, потому, что герменевтический подход к художественным феноменам и не предполагает никакого формального завершения процесса” (там же).

Осспади, да что за чушь? Какие лакуны-герменевтика-феномены-процессы? Какое приостановление размышления вследствие начальной фазы исследования?

Люди на западе не имеют опыта советской жизни, знают о нем понаслышке. Да что запад: в постсоветских странах уже выросли поколения тех, кто тоже этой жизни не знает. Означает ли это, что песни Высоцкого будут менее понятны всем этим людям, чем нам, его современникам и соотечественникам? Ответ – простой и очевидный: все зависит от того, насколько песни Высоцкого о сиюминутном, и насколько – о всеобщем, вечном.

Ах да, еще цитата из Лотмана. Вот мне интересно, неужто автор статьи думает, что под общей памятью Лотман имел в виду общий житейский опыт? Неужели она воображает, что песни Высоцкого – о советской жизни? А если она так не думает, то зачем гонит бессмыслицу, пургу слов?

Comments

[about-visotsky.livejournal.com]

Да, конечно, это заслуга прежде всего энергетики Высоцкого, его ритма и мелодики. Но, возможно, что какую-то роль играет и смысл, передаваемый несловесно, а через интонацию, манеру исполнения...

== не слишком голоситстые ==

Очень похоже на то, что это неслучайное сочетание: неголосистость и популярность. Когда у человека не вокальный голос, у него нет соблазна распевать, насыщать песню вокальными красотами, отвлекаясь от ритма. В песне главное - ритм, нерв.
Это все мне подумалось, когда слушала недавно одну любимую песню у разных исполнителей. А лучше всего ее исполнил в фильме неголосистый Ножкин. Он напевал, просто, без прикрас, а главное - ритмично.