about_visotsky01 | Об одной негрустной песне Высоцкого (“Истома”) IV

Перед финальной частью нашего анализа сделаем небольшое отступление о том, что сказано о тексте песни “Истома ящерицей ползает в костях...” в научной литературе о Высоцком.

* * *

О тексте этой песни, насколько мне известно, нет специальных исследований. Но отдельные фразы есть во многих публикациях.
Самый обстоятельный фрагмент об “Истоме” – в статье С.Шаулова “Эмблема у Высоцкого”. Он усмотрел в “Истоме” –

“смысл понурого, с сардонической насмешкой над собой, признания "конченым" человеком своего поражения, смысл его согласия на роль падающего в постулате "падающего – подтолкни" (толкани – я с коня)” [290].

Мнения других авторов сходны с мнением С.Шаулова. Так что, споря с ним, я оппонирую не только индивидуальной точке зрения на “Истому”, но и сложившейся традиции восприятия этого текста. Три примера. Т.Тилипина считает, что в “Песне конченого человека” многогранно выражено депрессивное состояние,

“вечная классическая ситуация тотальной усталости героя от жизни” [291].

Для С.Руссовой –

“история отдельного "конченого человека" вырастает до уровня обобщения, до истории конченого поколения: "И не волнуют, не свербят, не теребят// Ни мысли, ни вопросы, ни мечты"” [292].

Дальше всех в обобщениях пошел С.Свиридов:

“Мир снятых противоречий – это мир, пришедший к концу ("Песня конченого человека")” [293].

То есть не только герой кончился, но и мир кончился. Как это связать с текстом “Истомы”? Например, если герой действительно находится не на грани перехода в иной мир (как традиционно считается), а перешел ее (так получилось у С.Свиридова), так куда ему пора в конце текста? Не назад же…

Вернемся к самому подробному отзыву об “Истоме”. Почти со всем, что пишет С.Шаулов об основном смысле этой песни, можно согласиться, внеся одну маленькую поправку, – она-то и переменит картину да еще как. Говорите, понур? Да. Пораженец? И это верно. Согласен упасть, ежели подтолкнут? Ну, согласен ли, нет ли, а безропотно рухнет наземь. Кажется себе конченым человеком? Без сомнения. Вот именно – кажется.

Мы как-то привыкли верить персонажу на слово. А почему, собственно? Он ведь может и лгать да и добросовестно заблуждаться на свой счет, – как любой человек. К тому же у нас есть независимый, объективный информатор – то же самое слово персонажа, но уже как слово художественное, подаренное герою и организованное для него автором. А оно свидетельствует совсем иное о состоянии нашего безымянного страдальца, не замеченное им самим. Герою сложновато взглянуть на себя отстраненно, со стороны, зато это доступно нам.

Обилие отрицательных частиц в “Истоме” заряжает восприятие текста: начинает казаться, что любой его образ имеет негативную окраску. Это далеко не так. Контекст “Истомы” актуализирует не только негативное значение составляющих ее образов. Апофатические образы могут иметь и имеют в этом тексте позитивный смысл. Ряд, начатый строкой “И сердце с трезвой головой не на ножах”, о которой сказано выше, продолжают:

И не прихватывает горло от любви…
И нервы больше не в натяжку…
И ни событий, ни людей не тороплю…
И не внушит никто, и не разубедит…

Разве это плохо – не торопиться, иметь твердые убеждения, не поддаваясь чужому внушению?..

Смысл этой строки:

А так как чужды всякой всячины мозги –

вообще сильно тяготеет к позитивному полюсу. То же самое можно сказать о строках:

Не ноют раны, да и шрамы не болят –
На них наложены стерильные бинты.

Унывать о том, что время лечит (об этом здесь речь: шрамы-то – от старых ран), кажется, не придет в голову даже самому закоренелому романтику. В конце концов старые раны затянутся – новые появятся, достало бы героической энергии.

Данное двустрочие – самое выразительное свидетельство эмоциональной неразборчивости персонажа, который даже несомненно позитивные стороны своего положения и состояния мажет одной краской. В этой корзине уныния, в которую свалено всё, такие необычные строки, как –

Не пью воды, чтоб стыли зубы – питьевой…

(вместо ожидаемого по смыслу “ключевой”) и –

… шрамы не болят –
На них наложены стерильные бинты… –

(хотя повязку накладывают не на шрамы, а на раны) приобретают значение не случайных оговорок поэта, а невольных и, как всегда, неслучайных оговорок персонажа, т.е. получают эстетическое звучание: герою кажется, что окружающую жизнь он ощущает как некую нерасчлененную массу, но, повторю, его же собственное слово свидетельствует, что это не так. То, что герой о себе говорит, – не столько констатация реального факта, сколько умозрительный вывод.

Прежде чем двинуться дальше, суммируем обнаруженный позитив. В эту копилку положим действия героя – правда, единичные (прежде всего – поддержание огня жизни); реакции на окружающую жизнь – хотя и слабые; память о прошлом и, конечно, стремление отдалиться от соблазна самоубийства. Не густо? Но и не пусто. А ведь позитивный ресурс “Истомы” не исчерпан: мы еще не говорили о припеве.

(Далi буде)

[290] Мир Высоцкого. Вып. IV. – М., 2000. С. 154.

[291] Тилипина Т.П. О соотношении ролевого и лирического героев // Мир Высоцкого. Вып. III. Т. 1. С. 214.

[292] Руссова С.Н. Автор и текст у Владимира Высоцкого // Мир Высоцкого. Вып. III. Т. 1. С. 231.

[293] Свиридов С.В. Поэтика и философия “Райских яблок” // Мир Высоцкого . Вып. III. Т. 1. С. 192.