Давайте определимся с неопределенностью песни про снайпера (II)

[about_visotsky01]

* * *
Переклички

То ли ощущая свою версию шаткой, то ли для полноты картины, автор статьи подкрепляет ее отсылками к текстам-предшественникам: по его мнению, о том, что в тексте Высоцкого идет речь об аномальной, противуправной стрельбе, говорят его вероятные переклички с "Героем нашего времени", с "Вильгельмом Теллем", а также с пушкинскими "Выстрелом" и "Воеводой", в которых данный мотив очевидно присутствует.

"Герой нашего времени".
Текст ВВ перекликается с фразой драгунского капитана, секунданта Грушницкого, "судьба – индейка, а жизнь – копейка". Кроме того, в обоих текстах – ситуация стрельбы. А также –

“существенно и то, что стрельба и здесь аномальная, так как драгунский капитан задумал обмануть противника Грушницкого, вероломно нарушив правила дуэли” (с. 191).

"Выстрел".
К тексту Высоцкого здесь отсылает и роль туза, и двойной выстрел Сильвио в стрельбе как по тузу, так и по картине. С этим можно сопоставить "двойной" выстрел у ВВ ("Девятка – в сердце, десятка – в лоб").

“Причем в "Выстреле" Сильвио показывает рассказчику свою шапку, которая была "прострелена на вершок ото лба". Однако главное заключается в том, что оба подтекста – из Лермонтова и Пушкина – объединены темой аномальной дуэли, нарушающей общепринятые правила. В "Выстреле" эхо такой аномальной (причем неоконченной) дуэли откликается спустя несколько лет, как и давний выстрел снайпера Высоцкого” (с. 192).

"Вильгельм Телль".
Он актуален для текста песни о снайпере

“и конкретной деталью (опасность попадания в лоб), и общей аномальностью, недопустимостью такой стрельбы” (с. 192).

Все указанные тексты-предшественники объединены мотивом того же аномального выстрела, условия совершения которого –.

“либо нарушают некие предустановленные правила (правила дуэли в "Герое нашего времени" и "Выстреле", общечеловеческие нормы в "Вильгельме Телле"), либо сам выстрел совершается непредвиденным образом” (с. 192).

"Воевода".
С текстом песни о снайпере его роднит мотив попадания в лоб (как в "Выстреле" и "Вильгельме Телле", но в "Воеводе" выстрел попал в цель) и мотив двойного убийства (воевода хочет, чтоб слуга убил его жену и ее любовника, а тот промахнулся и попал в лоб самому воеводе).

* * *
Сюжет

Противуправным поступком героя автор статьи называет его стрельбу в упор, причем на спор: в итоге получается двойное нарушение общечеловеческих норм.

Это нарушение герой приписывает своему "партнеру", с которым у него давний спор и которому он себя противопоставляет ("Но я ведь снайпер, а ты – тапер").

“Однако поскольку и на его совести остается факт аномальной стрельбы, то снайпер и тапер не только противопоставляются, но и сливаются как нарушители общечеловеческих норм” (с. 190).

что является еще одним характерным для этого текста расплыванием смысла, образов. ОЗ считает, что о нарушающем общечеловеческие нормы поступке героя свидетельствует фраза про черную точку на белом листе –

“что можно понимать как событие, запятнавшее чистый до этого события "лист" жизни. <...> поскольку стрельба идет по людям (что в конечном счете и пятнает чистый лист жизни), то (с. 190) черная точка здесь может быть также понята как образ человека, видимый издалека в снайперский прицел на белом (снежном) поле” (с. 191).

В сноске указано, что "снежная" тема возникает и через упоминание фетров – зимней обуви.

Так как бубновый туз в качестве мишени – знак заключенного, предполагается, что снайпер выстрелил по заключенному.

“После чего тщетно пытается убедить себя, что он все же отличается от "тапера". В пользу этого говорит то обстоятельство, что упоминание явно аномальной стрельбы в упор следует сразу же за упоминанием бубнового туза. Дополнительно связь между картами и убийствами актуализуется в произведении на уровне мотивных связей и выражением "убить" по отношению к картам” (с. 191).

(Далі буде)