![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
about_visotsky01Шаулов пытается увести образ черной полоски земли в область фантазии и при помощи экскурсов в литературную традицию. Сравнив северные пейзажи у других поэтов с текстом Высоцкого, он делает вывод, что в "Белом безмолвии" –
Но ведь он же сам называет этот текст символическим, а произведению с обобщенным содержанием такая точная локализация не свойственна. Зачем автору статьи жесткая привязка именно к этой местности, понятно: двигаясь на север по просторам Северного Ледовитого океана, свободной от льда земли не найдешь, вот и еще один повод объявить, что черная полоска земли, о которой вспомнил рассказчик,
А тот факт, что исходная посылка про "фактически только Ледовитый океан" ничем не доказана, очень удачно тонет в потоке цитат и имен, не имеющих отношения к предмету, то есть тексту Высоцкого, и ничего не доказывающих. (Мы увидим это, когда будем говорить об интертекстовых рассуждениях автора статьи, там нас ждет много прелюбопытного).
А сейчас посмотрим непредвзято на этот фрагмент "Белого безмолвия":
Какое первое впечатление производят эти строки? Правильно: давно бредущие по бескрайней ледяной пустыне люди обретут утраченное, в том числе и жизненную силу, достигнув земли. Земля вернет им всё, к ней они стремятся. Ничего такого уж темного и непонятного в этих строках нет, смысл выражен вполне явно.
Может показаться – а Шаулов так прямо и говорит, – что это у меня прямолинейный и приземленный взгляд на текст, в отличие от его собственного, объемного и возвышенного. Однако дело не в различии наших взглядов, а в том, что смыслы, которые он приписывает "Белому безмолвию", противоречат реалиям текста, и он не тезис приспосабливает к тексту, а наоборот.
Так, идея о путешествии героев как пути к богу не сочетается с полоской земли как реальной целью путников. Тогда этот образ объявляется фантазией персонажей, после чего его можно толковать как угодно, например, так:
Землю толкователь предусмотрительно отбросил, иначе траур полоске навязать не удастся, – в траурной тематике эти образы существуют раздельно. Но у Высоцкого-то полоска земли, а не просто полоска...
Обращу внимание читателя на один момент, о котором мне уже приходилось писать. Чернота земли – многозначный образ: черной, как известно, является самая плодородная земля, которая так и называется – чернозем. Ну не может об этом не помнить автор статьи, ведь Воронежская область, в которой он раньше жил, – сердце черноземной полосы России. И вот при наличии в языке устойчивого соединения земли и черноты со значением плодородия, то есть жизни, профессиональный филолог лихо лепит образу черной полоски земли значение смерти, не утруждая себя аргументами, – это как назвать? Неужто научным анализом?
"<...> Речь идет фактически только о пространстве Ледовитого океана <...>" (выделено мной. – Л.Т.).
Но ведь он же сам называет этот текст символическим, а произведению с обобщенным содержанием такая точная локализация не свойственна. Зачем автору статьи жесткая привязка именно к этой местности, понятно: двигаясь на север по просторам Северного Ледовитого океана, свободной от льда земли не найдешь, вот и еще один повод объявить, что черная полоска земли, о которой вспомнил рассказчик,
"существует лишь в сознании путников".
А тот факт, что исходная посылка про "фактически только Ледовитый океан" ничем не доказана, очень удачно тонет в потоке цитат и имен, не имеющих отношения к предмету, то есть тексту Высоцкого, и ничего не доказывающих. (Мы увидим это, когда будем говорить об интертекстовых рассуждениях автора статьи, там нас ждет много прелюбопытного).
А сейчас посмотрим непредвзято на этот фрагмент "Белого безмолвия":
Как давно снятся нам только белые сны –
Все иные оттенки снега занесли, –
Мы ослепли – темно от такой белизны, –
Но прозреем от черной полоски земли.
Наше горло отпустит молчание,
Наша слабость растает как тень, –
И наградой за ночи отчаянья
Будет вечный полярный день!
Все иные оттенки снега занесли, –
Мы ослепли – темно от такой белизны, –
Но прозреем от черной полоски земли.
Наше горло отпустит молчание,
Наша слабость растает как тень, –
И наградой за ночи отчаянья
Будет вечный полярный день!
Какое первое впечатление производят эти строки? Правильно: давно бредущие по бескрайней ледяной пустыне люди обретут утраченное, в том числе и жизненную силу, достигнув земли. Земля вернет им всё, к ней они стремятся. Ничего такого уж темного и непонятного в этих строках нет, смысл выражен вполне явно.
Может показаться – а Шаулов так прямо и говорит, – что это у меня прямолинейный и приземленный взгляд на текст, в отличие от его собственного, объемного и возвышенного. Однако дело не в различии наших взглядов, а в том, что смыслы, которые он приписывает "Белому безмолвию", противоречат реалиям текста, и он не тезис приспосабливает к тексту, а наоборот.
Так, идея о путешествии героев как пути к богу не сочетается с полоской земли как реальной целью путников. Тогда этот образ объявляется фантазией персонажей, после чего его можно толковать как угодно, например, так:
"«черная полоска» – траурный знак!...".
Землю толкователь предусмотрительно отбросил, иначе траур полоске навязать не удастся, – в траурной тематике эти образы существуют раздельно. Но у Высоцкого-то полоска земли, а не просто полоска...
Обращу внимание читателя на один момент, о котором мне уже приходилось писать. Чернота земли – многозначный образ: черной, как известно, является самая плодородная земля, которая так и называется – чернозем. Ну не может об этом не помнить автор статьи, ведь Воронежская область, в которой он раньше жил, – сердце черноземной полосы России. И вот при наличии в языке устойчивого соединения земли и черноты со значением плодородия, то есть жизни, профессиональный филолог лихо лепит образу черной полоски земли значение смерти, не утруждая себя аргументами, – это как назвать? Неужто научным анализом?
(Далi буде)
