![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
about_visotsky01Но если "Север... снег без грязи..." – это и есть идеальная страна, куда хотели попасть и где сейчас находятся герои, почему же перед этим они вспоминали черную полоску земли, которую встретят в будущем? (Этот вопрос возникает независимо от того, считать ли землю реально существующей или только воображаемой). Зачем им еще куда-то стремиться, если они уже попали в свой идеал? (Причем эти два пространства – "снег без грязи", то есть без земли, и "черная полоска земли" – несовместимы). И еще важный момент: именно от земли, а не от снежной страны ожидают путешественники прозрения. Какой-то ущербный идеал получается, вы не находите?
Отметим момент, который нуждается в истолковании: рассказчик говорит о снежной стране, в которой они пребывают сейчас, затем о черной полоске земли, которую встретят в будущем, а потом возвращается к снежной стране, о которой уже говорил. Значит ли что-то этот уход от темы и возвращение к ней? Есть ли разница между сказанным о стране снегов до и после вспоминания о земле? Ниже мы попробуем ответить на эти вопросы.
Идем дальше. Автор статьи утверждает, что путники в "Белом безмолвии" уходят
Однако отсутствие вранья и воронья в снежном "здесь" еще не говорит о том, что именно из-за них путники покинули обыденную жизнь. Уйти могли и из-за чего-то другого. И – внимание! – это другое, в отличие от явно негативных вранья и воронья, может и не быть отрицательным. То есть стремление в экстремум (или, как говорит Шаулов, к идеалу) героев песен-путешествий Высоцкого, в том числе и "Белого безмолвия", может быть связано не с отрицанием повседневности, а с чем-то другим. Но если так, почему в тексте песни эта причина не названа столь же прямо, как вранье с вороньем? Я полагаю, потому, что герои сами не осознают, что толкает их в путь (и такое предположение не с потолка взято: вспомним очень близкий к "Белому безмолвию" текст песни "В холода, в холода...", где этот мотив выражен прямо).
Непоседливость персонажей ВВ откровенна, но причины ее неочевидны. Такова общая тенденция песен-путешествий Высоцкого. В ее русле может оказаться и "Белое безмолвие". Этот вопрос надо исследовать, для нашего же сегодняшнего разговора важно, что текст песни не дает оснований считать вранье и воронье причиной ухода героев из обыденности в экстремум, то есть в тексте нет свидетельств негативного отношения героев к обыденной жизни, из которой они ушли. На это, кстати, указывает и названное самим Шауловым свойство "Белого безмолвия" – отсутствие в нем мотива несвободы. Оно говорит о том, что, уходя из обыденности в экстремум, герои песни не ощущают освобождения, они уходят по какой-то иной причине.
Герои не отвергают повседневную жизнь, но можно сказать и больше.
Это тоска по многоцветью оставленной повседневности, занесенному снегами экстремума, а иначе чего вдруг рассказчик вспомнил об оттенках, если они ему не нужны? Ну занесли и занесли, не очень-то и надо. Но значит надо, раз вспомнил. Такая тоска подспудно или явно есть у всех героев-"экстремалов" Высоцкого. Автор статьи это отрицает. Но просто отрицать – дело нехитрое, а надо же что-то взамен предложить, объяснить, какой иной смысл несут эти слова, а не обходиться декларациями об отсутствии тоски.
Отметим момент, который нуждается в истолковании: рассказчик говорит о снежной стране, в которой они пребывают сейчас, затем о черной полоске земли, которую встретят в будущем, а потом возвращается к снежной стране, о которой уже говорил. Значит ли что-то этот уход от темы и возвращение к ней? Есть ли разница между сказанным о стране снегов до и после вспоминания о земле? Ниже мы попробуем ответить на эти вопросы.
Идем дальше. Автор статьи утверждает, что путники в "Белом безмолвии" уходят
"от «вранья» и «воронья» – к «сиянью» и «снегу без грязи»".
Однако отсутствие вранья и воронья в снежном "здесь" еще не говорит о том, что именно из-за них путники покинули обыденную жизнь. Уйти могли и из-за чего-то другого. И – внимание! – это другое, в отличие от явно негативных вранья и воронья, может и не быть отрицательным. То есть стремление в экстремум (или, как говорит Шаулов, к идеалу) героев песен-путешествий Высоцкого, в том числе и "Белого безмолвия", может быть связано не с отрицанием повседневности, а с чем-то другим. Но если так, почему в тексте песни эта причина не названа столь же прямо, как вранье с вороньем? Я полагаю, потому, что герои сами не осознают, что толкает их в путь (и такое предположение не с потолка взято: вспомним очень близкий к "Белому безмолвию" текст песни "В холода, в холода...", где этот мотив выражен прямо).
Непоседливость персонажей ВВ откровенна, но причины ее неочевидны. Такова общая тенденция песен-путешествий Высоцкого. В ее русле может оказаться и "Белое безмолвие". Этот вопрос надо исследовать, для нашего же сегодняшнего разговора важно, что текст песни не дает оснований считать вранье и воронье причиной ухода героев из обыденности в экстремум, то есть в тексте нет свидетельств негативного отношения героев к обыденной жизни, из которой они ушли. На это, кстати, указывает и названное самим Шауловым свойство "Белого безмолвия" – отсутствие в нем мотива несвободы. Оно говорит о том, что, уходя из обыденности в экстремум, герои песни не ощущают освобождения, они уходят по какой-то иной причине.
Герои не отвергают повседневную жизнь, но можно сказать и больше.
Как давно снятся нам только белые сны –
Все иные оттенки снега занесли.
Все иные оттенки снега занесли.
Это тоска по многоцветью оставленной повседневности, занесенному снегами экстремума, а иначе чего вдруг рассказчик вспомнил об оттенках, если они ему не нужны? Ну занесли и занесли, не очень-то и надо. Но значит надо, раз вспомнил. Такая тоска подспудно или явно есть у всех героев-"экстремалов" Высоцкого. Автор статьи это отрицает. Но просто отрицать – дело нехитрое, а надо же что-то взамен предложить, объяснить, какой иной смысл несут эти слова, а не обходиться декларациями об отсутствии тоски.
(Далi буде)
