about_visotsky01 (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
about_visotsky01) wrote2015-03-23 02:06 pm
about_visotsky01) wrote2015-03-23 02:06 pm
Entry tags:
- "был побег на рывок...",
- "в сон мне - желтые огни...",
- "вдоль обрыва..." (кони),
- "очи черные",
- "я из дела ушел...",
- "я когда-то умру..." (райские яблоки),
- "я при жизни был рослым и стройным...",
- --высоцкий и данте,
- -бегство,
- -бунт/непослушание,
- -вертикаль/горизонталь,
- -верх/низ,
- -воровство,
- -выбор,
- -динамика/статика,
- -дорога,
- -жизнь/смерть,
- -здесь/там,
- -земля/небо,
- -инициация,
- -кабак,
- -конь/лошадь,
- -космос (порядок)/хаос,
- -кризис,
- -лёд,
- -миф/демифологизация,
- -отчаяние,
- -преодоление,
- -птица,
- -рай/ад,
- -реальное/фантастическое,
- -рок,
- -сакральный/профанный,
- -свобода (освобождение)/несвобода,
- -сон,
- -странствие,
- -христианские мотивы,
- -церковь,
- гашева н.,
- гоголь н.,
- элиаде м.
Рай, ад и рок у Высоцкого (I)
Это любимая тема исследователей Высоцкого. Тема, действительно важная для понимания не только его художественного мира, но и особенностей его мироощущения.
Сегодня – о том, как трактует эту тему Н.Гашева в статье "Языческая и христианская символика в культурном космосе В. Высоцкого" (Сборники конференций НИЦ "Социосфера", 2011, №9, С. 182-189). Сперва – большая цитата, а потом обсудим.
Сегодня – о том, как трактует эту тему Н.Гашева в статье "Языческая и христианская символика в культурном космосе В. Высоцкого" (Сборники конференций НИЦ "Социосфера", 2011, №9, С. 182-189). Сперва – большая цитата, а потом обсудим.
С. 184-187:
"Один из устойчивых у Высоцкого приёмов создания картины мира-перевёртыша, выворачивания на изнанку сущностных ценностей утопии, чудовищного обмана, травестирования идеала, оборотничества бытия, – это развитие образного сюжета бредового сновидения, галлюцинации, балансирования на грани реальности и болезненной иллюзии. Содержательно – это всегда дорога. В архаической культуре Руси дорога всегда демонизировалась и сулила впереди переход в потусторонний мир. <...>
В перевёрнутом мире Рай оборачивается Адом. Архетип Рая организует пространство мифа вверх, но поэт вводит в контекст мифа реальность истории, связывает два начала – Небо и Землю, метафизику и историю: «Прискакали – гляжу – пред очами не райское что-то: / Неродящий пустырь и сплошное ничто – беспредел / И среди ничего возвышались литые ворота, / И огромный этап – тысяч пять – на коленях сидел».
Метафора вертикали, магического полёта вверх здесь символизирует крушение духовной вертикали не только для личностного самосознания, но и для общенационального, исторического, ментального: «И измученный люд не издал ни единого стона, / Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел. / Здесь малина, братва, – нас встречают малиновым звоном! / Всё вернулось на круг, и распятый над кругом висел».
<...>
Итак, Рай у Высоцкого представляется некой сюрреалистической карикатурой – хаотическим прибежищем – обледеневшим снежным Адом. Рай у Высоцкого – это место, по всем приметам, не предназначенное для счастья, блаженства. Атрибуты Ада и прежде всего символика льда – вот его определяющая характеристика: «Вот и кущи – сады, в коих прорва мороженых яблок… / Но сады сторожат – и убит я без промаха в лоб…».
Культурная атрибутика Ада у Данте включает дно пропасти в ледяном озере Коцит. Это место вечного наказания и проклятия, это царство, по Данте, тьмы и мороза, лишённое света и тепла, исходящих от Господа. В самой глубокой пропасти Дантова Ада находился Сатана, которого изображали в виде посиневшего от холода существа, навеки застывшего во льду замерзшего озера. У Высоцкого пространства Ада и Рая сливаются, противоположность небесного, возвышенного райского оборачивается земным, греховным, льдом истории, лагерной зоной. Исторический Ад и Ад потусторонний у В. Высоцкого зеркально тождественны: «Зря пугают тем светом: / Тут – с дубьём, там – с кольём – / Врежут там – я – на этом, / Врежут здесь – я – на том…».
Осквернённым, как у Н.Гоголя в «Вие», представляется Высоцкому и сакральное место земного пространства, где при жизни возможен прорыв эмпирического, профанного времени. По М. Элиаде:
В первую очередь это относится к Алтарю, вообще – к Храму, Дому Бога на Земле. Это аналоги пути на Небо – Оси Мира, Мирового Столпа, Древа Жизни (то же символизируют Лестница, Крест, Распятие, Христос). У Высоцкого образ церкви оборачивается кабаком, делая невозможным спасение для личности и для истории: «В церкви – смрад и полумрак, / Дьяки курят ладан… / Нет, и в церкви всё не так, / Всё не так, как надо!».
<...>
Вместе с тем не менее устойчив у Высоцкого и другой архетипический мотив антиутопического характера, связанный с напряжённой мыслью поэта относительно проблемы свободы самоопределения личности в условиях тотального освобождения от свободы. Вот почему концепт странствия у поэта маркирует задачу жизнетворчества. Странствие – это метафора самоидентификации, своего рода инициация. Чтобы обрести новое качество, нужно совершить путешествие духа через умирание к рождению. Выйти на уровень Вечного Времени можно, прибегая к помощи так называемых медиаторов, классическими из которых являются у Высоцкого птица, конь и сам человек в определённой ситуации. У Высокого это экзистенциальная ситуация кризиса, душевная кульминация и крайний, запредельный выбор, когда степень отчаяния личности равна воле решимости к его (отчаяния) преодолению.
Такая динамическая ситуация вводит читателя (слушателя) текстов В. Высоцкого в условный художественный мир, управляемый роком, связанный со всеми существующими религиозно-мистическими представлениями. При этом ментально-национальное, историческое, драма современности – аспекты, организующие целостную смысловую структуру поэтического мышления автора. Апокалиптика ментально-национального сознания и апокалиптика отечественной истории осмысливаются автором в системе универсальной оппозиции профанного и сакрального. Герой-беглец, нарушающий Божий завет, крадущий «райские яблоки», склонный к ослушанию, отступничеству, и тем самым устремлённый к бунту, идёт к прояснению сущностного плана собственной личности, раскрытию смысла собственной судьбы («Очи чёрные», «Кони привередливые», «Я из дела ушёл», «Райские яблоки», «Памятник»).
У Высоцкого архетип странника, беглеца Адама имеет несколько смысловых ипостасей: амбивалентность Адама и Христа, по библейской традиции, и одновременно – кьеркегоровской, пересекающейся в одном герое метафизике Дон-Жуана и Фауста. Речь не просто о трагической судьбе человека в мире, а в психологическом и поэтическом планах этот сюжет «духовного странничества», свободного перемещения и возвращения назад в системе оппозиций «вертикаль-горизонталь», «верх-низ», «там-здесь» выступает как символ нового рождения, выявляющий истинное предназначение поэта".
"Один из устойчивых у Высоцкого приёмов создания картины мира-перевёртыша, выворачивания на изнанку сущностных ценностей утопии, чудовищного обмана, травестирования идеала, оборотничества бытия, – это развитие образного сюжета бредового сновидения, галлюцинации, балансирования на грани реальности и болезненной иллюзии. Содержательно – это всегда дорога. В архаической культуре Руси дорога всегда демонизировалась и сулила впереди переход в потусторонний мир. <...>
В перевёрнутом мире Рай оборачивается Адом. Архетип Рая организует пространство мифа вверх, но поэт вводит в контекст мифа реальность истории, связывает два начала – Небо и Землю, метафизику и историю: «Прискакали – гляжу – пред очами не райское что-то: / Неродящий пустырь и сплошное ничто – беспредел / И среди ничего возвышались литые ворота, / И огромный этап – тысяч пять – на коленях сидел».
Метафора вертикали, магического полёта вверх здесь символизирует крушение духовной вертикали не только для личностного самосознания, но и для общенационального, исторического, ментального: «И измученный люд не издал ни единого стона, / Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел. / Здесь малина, братва, – нас встречают малиновым звоном! / Всё вернулось на круг, и распятый над кругом висел».
<...>
Итак, Рай у Высоцкого представляется некой сюрреалистической карикатурой – хаотическим прибежищем – обледеневшим снежным Адом. Рай у Высоцкого – это место, по всем приметам, не предназначенное для счастья, блаженства. Атрибуты Ада и прежде всего символика льда – вот его определяющая характеристика: «Вот и кущи – сады, в коих прорва мороженых яблок… / Но сады сторожат – и убит я без промаха в лоб…».
Культурная атрибутика Ада у Данте включает дно пропасти в ледяном озере Коцит. Это место вечного наказания и проклятия, это царство, по Данте, тьмы и мороза, лишённое света и тепла, исходящих от Господа. В самой глубокой пропасти Дантова Ада находился Сатана, которого изображали в виде посиневшего от холода существа, навеки застывшего во льду замерзшего озера. У Высоцкого пространства Ада и Рая сливаются, противоположность небесного, возвышенного райского оборачивается земным, греховным, льдом истории, лагерной зоной. Исторический Ад и Ад потусторонний у В. Высоцкого зеркально тождественны: «Зря пугают тем светом: / Тут – с дубьём, там – с кольём – / Врежут там – я – на этом, / Врежут здесь – я – на том…».
Осквернённым, как у Н.Гоголя в «Вие», представляется Высоцкому и сакральное место земного пространства, где при жизни возможен прорыв эмпирического, профанного времени. По М. Элиаде:
«…любое освящённое пространство совпадает с Центром Мира».
В первую очередь это относится к Алтарю, вообще – к Храму, Дому Бога на Земле. Это аналоги пути на Небо – Оси Мира, Мирового Столпа, Древа Жизни (то же символизируют Лестница, Крест, Распятие, Христос). У Высоцкого образ церкви оборачивается кабаком, делая невозможным спасение для личности и для истории: «В церкви – смрад и полумрак, / Дьяки курят ладан… / Нет, и в церкви всё не так, / Всё не так, как надо!».
<...>
Вместе с тем не менее устойчив у Высоцкого и другой архетипический мотив антиутопического характера, связанный с напряжённой мыслью поэта относительно проблемы свободы самоопределения личности в условиях тотального освобождения от свободы. Вот почему концепт странствия у поэта маркирует задачу жизнетворчества. Странствие – это метафора самоидентификации, своего рода инициация. Чтобы обрести новое качество, нужно совершить путешествие духа через умирание к рождению. Выйти на уровень Вечного Времени можно, прибегая к помощи так называемых медиаторов, классическими из которых являются у Высоцкого птица, конь и сам человек в определённой ситуации. У Высокого это экзистенциальная ситуация кризиса, душевная кульминация и крайний, запредельный выбор, когда степень отчаяния личности равна воле решимости к его (отчаяния) преодолению.
Такая динамическая ситуация вводит читателя (слушателя) текстов В. Высоцкого в условный художественный мир, управляемый роком, связанный со всеми существующими религиозно-мистическими представлениями. При этом ментально-национальное, историческое, драма современности – аспекты, организующие целостную смысловую структуру поэтического мышления автора. Апокалиптика ментально-национального сознания и апокалиптика отечественной истории осмысливаются автором в системе универсальной оппозиции профанного и сакрального. Герой-беглец, нарушающий Божий завет, крадущий «райские яблоки», склонный к ослушанию, отступничеству, и тем самым устремлённый к бунту, идёт к прояснению сущностного плана собственной личности, раскрытию смысла собственной судьбы («Очи чёрные», «Кони привередливые», «Я из дела ушёл», «Райские яблоки», «Памятник»).
У Высоцкого архетип странника, беглеца Адама имеет несколько смысловых ипостасей: амбивалентность Адама и Христа, по библейской традиции, и одновременно – кьеркегоровской, пересекающейся в одном герое метафизике Дон-Жуана и Фауста. Речь не просто о трагической судьбе человека в мире, а в психологическом и поэтическом планах этот сюжет «духовного странничества», свободного перемещения и возвращения назад в системе оппозиций «вертикаль-горизонталь», «верх-низ», «там-здесь» выступает как символ нового рождения, выявляющий истинное предназначение поэта".
(Далi буде)
no subject
Да нет, любую фундаментальную тему можно изложить точно.
Скорее, может, невнимательность. Ведь собственно про языческую символику практически ничего и нет, да и отступлений много (помимо приведенных цитат, вроде отсылок к Бердяеву и т.п.).
В самом деле, что ли, попробовать собрать языческую символику Высоцкого? Я когда-то у Пушкина собирала - у него как раз поздний, христианизированно-народый архетип.
== Кстати, в этой фразе меня еще одно смутило: а что, по умолчанию структура не целостна? ==
Ну с позиции общественника я бы сказала, что да, не обязательно целостная. Может быть фрагментарная, часть структуры, подструктура.
Но применимо ли это к мышлению, поэзии, литературе? Это только динамика, а значит - система. Но могу, конечно, ошибиться в корректности терминологии, литературоведам, наверное, виднее...
== То, что она это не уловила, скорее естественно, чем странно: эта проблема пока еще даже не поставлена в науке о Высоцком. ==
Хм, а мне показалось, что это на поверхности и что рассуждение идет именно о метафоре. А как тогда еще у него трактовать верх-вниз, здесь-там?
no subject
Да, именно изложить. Когда она уже исследована. А о языческих мотивах у Высоцкого, кажется, вообще не писали. О христианских писали, но так, что лучше б не писали вовсе: попытки подогнать материал под готовый ответ только навели тень на плетень, а не прояснили вопрос. Есть кое-что о сходстве с древнерусской литературой, но мало и фрагментарно.
== В самом деле, что ли, попробовать собрать языческую символику Высоцкого? ==
Конечно! Это будет здорово.
Структура. Если понимать структуру как взаимосвязь частей целого, то и получается, что слово "структура", без оговорок и уточнений, относится к целому. А если имеется в виду фрагмент, это надо оговаривать. Но может, сейчас как-то по-другому.
По поводе передвижений героя я поняла так, что она имеет в виду не только метафорический смысл, но и перемещение в художественном пространстве. А это, по-моему, спорный момент.